blossom, 46 - 28 декабря 2010 17:44

Автор статьи не Я :)

У богатых людей вся детская комната после Рождества или дня рождения её обитателя запружена дорогими, пестрыми игрушками, которые можно было бы, за немногими исключениями, разделить на пять категорий:
1) скучных;
2) глупых;
3) мертвых;
4) пошлых и
5) безнравственных.
К первой категории нужно причислить почти все механические игрушки, все отношение к которым со стороны ребенка сводится к минутному удивлению, когда эту игрушку заводят в первый раз, и к тщеславному наслаждению удивлением, а подчас и завистью товарища, которому ребенок покажет сам, как поползет жестяной жук, полетит бумажная стрекоза. В лучшем случае дети, более живые и пытливые, и уж, наверное, те из них, кому суждено быть изобретателем, ломают безжалостно хитрую выдумку, чтобы рассмотреть механизм её, и действительно знакомятся таким путем с элементарными применениями законов механики. Замечательно, что такой жук, когда крылья его отломаны и ноги недвижимы, часто попадает из скучных игрушек в любимые, но, конечно, уж не в роли именно жука, а какой-нибудь скамьи, лодки и даже слона.

К скучным игрушкам нужно отнести также слишком разодетых кукол, которых, вдобавок, не позволяют их обладательнице раздевать. От подобных игрушек исходит то зло, о котором итальянский профессор Колоцца говорит: «"Каждая нарядная кукла делает одну девочку высокомерной, а сто других — завистливыми». Скучны хрупкие фарфоровые звери, которых сейчас же бережно, двумя пальцами, велят поставить на туалетный стол. Скучны животные и фигуры людей в одной, хотя бы и характерной, но застывшей, неразгибаемой позе: играющие котята, собаки на задних лапах, заяц с вытянутыми для стремительного 6ега ногами. Тем, что вся поза их говорит о движении, а движение это застыло, игрушка напоминает ребенку о своей безжизненности, и ему становится с нею скучно.

Глупые игрушки обыкновенно рассчитаны на особый психологический эффект, причем как раз не принята в расчет детская психология. Таковы фигурки с уродливо-страшными лицами, страшные маски, монстры-уродцы.

Ребенок не может любить безобразное и страшное. Инстинкт душевного здоровья подсказывает ему убегать от таких впечатлений, которые вносят дисгармонию в жизнерадостный тон детской души и омрачают ее символами гибели.

Мертвые игрушки с первого взгляда могут показаться умными и интересными. Они стоят обыкновенно на грани учебных пособий. К ним принадлежит, например, большинство фребелевских забав. Немецкие забавы эти навязывают скучную геометрическую линию глазам ребенка, убивают в нем инициативу тем, что дают готовый трафарет для всякого занятия, готовый материал, форму и размеры каждой вещи, не оставляя для свободного творчества никакого места.

Говоря о пошлости некоторых игрушек, мы имеем в виду, главным образом, карикатуры. Карикатурные изображения какого-нибудь толстяка со свиным телом на коротких ножках, Пьеро с малиновым носом, в дурацком колпаке, невероятно курносого парня, поднося ребенку безобразное не в страшном виде, а в комическом, вульгаризируют его вкусы, отнимают возможность человеческого участия к самому трагическому из мира явлений — к уродству. Отпечаток пошлости всегда неразлучен с предметами роскоши, если они не представляют собой настоящей художественной ценности.

Представителями игрушек безнравственных является столь распространенное игрушечное оружие, в особенности то, которое стремится как можно более быть похожим на настоящее орудие убийства, пробуждающее звериные инстинкты, жажду крови, насилия и разрушения. Противоестественными и вредными для детской души можно назвать повсеместно продаваемых роботов-убийц, киборгов, лишенных головы, с пушками вместо рук, безобразных мутантов с клыками и когтями. Игрушки всех вышеперечисленных категорий должны быть устранены из детской жизни.

Ребенок, воспитанный исключительно впечатлениями городской жизни и тех магазинных игрушек, где уже нет следов живого творчества, похож на растение, запрятанное в душный угол, куда не доходят струи свежего воздуха и солнечные лучи. Это разобщение с народной жизнью и с природой может вылиться в раннее засыхание всех живых корней души. И это может пройти незаметным для воспитания уже потому, что в школе, в семье, особенно в больших центрах, такое засыхание вовсе не исключение, а рядовое явление. Слушается, «хорошо» учится, — большего редко желают сами воспитатели. Но родителям и в голову не приходит, что их первый ученик уже ходячий мертвец, в котором живы только растительные функции и те служебные телу стороны ума и воли, какими он будет поддерживать свою фиктивную жизнь до конца дней. Спасти то живое зерно души, дар творчества, каким человек уподобляется Творцу, не есть ли основная и великая задача воспитания?